Диверсия [= Федеральное дело] - Андрей Ильин

— Иначе мы не сможем вывести вас из-под опеки вашего ведомства.

— Неужели Президент и подчиненная ему государственная разведка не могут договориться обо всем полюбовно? Без этих смен фамилий и пластических операций.

— Не могут. В некоторых случаях не могут. Вы работник закрытого учреждения, имеющий допуск к государственным секретам. Вы не можете просто уйти с работы и открыть частную фирму. Вас будут отслеживать всю оставшуюся жизнь. Поэтому она у вас будет такая короткая.

— Но не значит ли это, что мне предстоит заниматься противозаконной деятельностью?

— Ваша работа будет направлена исключительно во благо нашего государства. И в убыток ее недругам.

— Я понял — вы не желаете впутывать в это дело госструктуры, чтобы вам на хвост не сел конгресс. Вы опасаетесь международного скандала. И поэтому придумали частную фирму, отвечающую перед законом только своим капиталом. И головой своих владельцев.

— Вы опять все поняли так, как надо. И значит, вы поняли характер работ, которые вам предстоит выполнить.

— Подготовка сценариев дестабилизации, а в идеале политического переустройства названных вами стран. Так?

— Почти так. Подумайте, вы получаете возможность проверить теорию практикой в государственных масштабах. Ваш рабочий стол — целый мир. Редко кому предлагали такое поле деятельности.

— Это действительно интересно.

— Так соглашайтесь.

— Что станет с моей семьей?

— Одно из двух: либо они овдовеют и осиротеют. Либо тоже «умрут». Как и вы.

— Когда я должен дать ответ?

— Сейчас.

— Но я имею право не принять ваше предложение? Имею возможность отказаться? Президент промолчал.

Глава 21

Заведующий лабораторией долгосрочных прогнозов Центра стратегических исследований Центрального разведывательного управления США «умер» через два с половиной месяца после ухода в отставку. «Умер» в главном военном госпитале во время операции по удалению злокачественных новообразований в правом легком.

Близкие получили выписки из его больничного дела, заключение патологоанатомов и нотариально заверенное, продиктованное в последний момент завещание. Медицинский персонал утверждал, что в последние перед операцией дни покойный предчувствовал свою кончину.

Родственникам и близким друзьям продемонстрировали тело «умершего» в морге и далее, согласно его высказанной в завещании просьбе, уложили в закрытый фоб, который так и не вскрыли до самой могилы.

Заведующий лабораторией долгосрочных прогнозов умер.

Но в тот же день родился другой, с другой внешностью, другой фамилией и другой биографией человек.

Его не вытаскивали в самый последний момент из гроба и не вывозили из морга на каталке мимо толпы скорбящих родственников, прикрыв с головой простыней. Ничего такого не было. Просто в удобном месте, в удобное время заранее подготовленные мед-братья подменили гроб. Полный завернули в предварительно освобожденное от больных и персонала помещение. Пустой передали близким покойного.

Выждав четверть часа, гроб перегрузили в машину-катафалк и вывезли в неизвестном направлении.

Потом были три подряд пластические операции и бесконечные беседы с психологами и людьми, обеспечивающими программу защиты свидетелей. Эти люди много говорили, советовали, предостерегали и почти ничего не спрашивали. Они не имели привычки спрашивать. Их работа отучила их от излишнего любопытства. Они имели дело с людьми, согласившимися дать показания против главарей мафии и скрывающихся от возмездия. Или с другими людьми, которых по каким-то неизвестным им причинам не должно было опознать общество.

— Вот ваши новые документы. Ключи от машины. Ключи от гаража. Ключи от дома. Вот кредитные карточки.

В гостиной на секретере вы найдете свой семейный архив, в прихожей чемоданы с предметами домашнего обихода. Из прежней жизни.

Вы только что через посредническую контору и адвоката купили этот дом. Вы переехали в этот город, чтобы забыть о том, что ваша семья погибла в автомобильной катастрофе. Ваша семья погибла вся. Целиком. Жена. И дочь с мужем…

— Не надо. Я знаю.

— Тогда счастливо обустроиться. Если возникнут проблемы — звоните вот по этому телефону.

Аналитик остался один. Вообще один. В целом мире.

Он. И еще Президент.

Глава 22

— Что вам требуется для работы? — спросил прикрепленный к бывшему завлабу помощник.

— Надежные стены, где мне никто не будет мешать. Возможность распоряжаться своим временем и средствами так, как считаю нужным я. И очень мощная компьютерная база.

— Все?

— Все!

— Хорошо. Я сделаю все необходимое. И передам ваши пожелания Президенту.

С этой минуты жизнь Аналитика потекла на совсем других скоростях. Жизнь Аналитика помчалась как поезд, обрушившийся с моста в пропасть.

На свои новые фамилию и имя Аналитик открыл частную фирму. Что-то по обработке и анализу информации и услугам компьютерного программирования.

Министерство обороны выделило новоиспеченной фирме в долгосрочную аренду старый, не использовавшийся по прямому назначению лет двадцать полигон со всеми его наземными и подземными сооружениями. Отдало за символическую сумму как не обладающий коммерческой ценностью.

Несмотря на то что полигон не эксплуатировался столь длительное время, он пребывал в отличном состоянии. Все системы электро-, водо- и газоснабжения бесперебойно давали электричество, пресную воду и газ. Батареи грели. Кондиционеры охлаждали. Лампочки в прожекторах внешнего периметра охраны горели. В производственные и бытовые помещения можно было въезжать в любой момент. Даже без предварительных косметического ремонта и приборки. В гостевых коттеджах кровати были заправлены чистым, накрахмаленным бельем, а туалетные комнаты благоухали дезодорантами.

В общем, фирме очень повезло, что она за такую умеренную плату получила в свое полное распоряжение в бессрочное пользование такой отлично сохранившийся объект.

Аренду оплатил один пожелавший остаться неизвестным меценат.

Правда, перед этим с ним, с этим меценатом, долго беседовал один из доверенных людей Президента.

— Ты должен понять всю выгодность моего предложения. Ты знаешь меня не первый год, ты субсидировал нашу предвыборную кампанию и знаешь, что я умею возвращать долги. Еще не было случая, чтобы я предложил тебе проигрышное дело. Так?

Бизнесмен согласно кивнул.

— Я не собираюсь тебя подводить и на этот раз.

Я предлагаю тебе куш, в который впоследствии будет рад вцепиться всякий умеющий считать деньги бизнесмен. Но это будет потом. А я тебе его предлагаю сейчас. Когда о нем еще никто не знает! Подумай — дело беспроигрышное.

Я понимаю, что предложенный проект не обещает мгновенной отдачи. Это не биржевая сделка, где капитал оборачивается мгновенно. Это долгосрочная программа. Она не сулит прибыли ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Пока она требует только вложений. Но, уверяю тебя, эти вложения вернутся сторицей.

— На что я, в случае успеха, могу рассчитывать конкретно?

— На свежие, не имеющие международного патента и имеющие бросовую цену технологии. На практически бесплатное сырье. На дешевую рабочую силу. На новые рынки сбыта.

— Ты хотел сказать — на монопольные рынки сбыта?

— Этот рынок не проглотить даже тебе!

— Ты обо мне не заботься. У меня очень здоровое пищеварение.

— И тем не менее.

— Ты что, об Индии говоришь?

— Я говорю о том, о чем могу сказать. Я говорю о новых, превосходящих все ныне существующие рынках сбыта.

— Хорошо, что тебе требуется?

— Средства.

— Легальные или?..

— И те и другие.

— Сколько?

Человек Президента написал на листе цифру.

— Но это в перспективе.

— Таких денег у меня нет. Даже если ты предложишь мне в качестве рынка сбыта весь мир, Солнце и планеты Солнечной системы в придачу.

— Я не говорю об одном только тебе. Я думаю, среди твоих друзей найдутся здравомыслящие, с парой-тройкой лишних миллионов бизнесмены.

— Не найдутся. Здесь нет реального товара. Только слова. Они затребуют дополнительных гарантий. И будут правы. Это бизнес. А не благотворительность. Что ты можешь выставить в качестве страховки?

— Слово Президента.

— Извини, но президентскому слову цена — сотая часть требуемой суммы. Когда проект начнет давать прибыль, его и тебя в том доме уже не будет.

— Тогда твое слово.

— Это весомо. Но это мое слово. За которое я, давая его, отвечаю собственной башкой.

— Хорошо, что может их заставить сделать шаг навстречу?

— Выгоды. Пусть не такие великие, но ощутимые уже сегодня. Сегодня, а не послезавтра.